22 февраля 1984 года я перед частным домиком в Заречье (Горького, 53). Открывает мне дверь седая женщина, проворная, подвижная. Смотрит своими чистыми голубыми глазами на меня и даже не спрашивает, кто я и зачем. Приглашает войти.
Это родная единственная дочь Леонтия Павловича Шукшина Анна Леонтьевна Кибякова.
Как выяснилось, ей всего 69 лет. Разговор с ней в моём сознании возвращает в наши бесконечные беседы с Марией Сергеевной, матерью Василия Макаровича. Поражает словоохотливость, красочность языка и беспринципная прямота суждений. Она не соизмеряет, что в её интересах, что нет. Говорит, что было, что пережила, о том, как сейчас живёт:
— Поживи-ка одна-то. Вот тридцать лет уже вдова. С сыновьями повезло — хорошие ребята. По старшему, по Саше, скучаем. Живёт далеко очень, аж в Москве. Зато Витя рядом. Милый мой сыночка часто навещает, да и основная работа по дому, по хозяйству на его плечах. Сноха очень удачная Тамара. Не обижает никогда. Растут двое внучат: Марине скоро шесть годочков будет, а Саша совсем маленький — в этом году три годика исполнится.
Сватались и за меня, но чем пьяницу-мужа иметь, лучше никакого. В магазине работала техничкой, грузчик один, неплохой мужичок, так уж ко мне подсыпался, так пристраивался. Моя напарница, ох и шутница была, взяла да и назвала ему адрес. Мол, приезжайте вечерком.
А он, этот ухажёр-то, вечерком бутылочку в карман и ко мне. Да хоть бы один, а то на машине. Шофёру наказывает: «Смотри, если я задержусь, то уезжай, значит, приветили». Входит жених в дом, а там одни старики живут. Адрес-то она дала не мой, а вот этих стариков.
На утро привозит молоко во флягах в магазин, страсть, как сердит.
Ох, и посмеялись мы тогда. Молодые были. Одной-то трудно, а в старости особенно — умрешь, и будешь лежать, пока кто-нибудь не придёт. Вася, мой племянник, бывал у меня в гостях. Как-то спрашивает: «Тётя Нюра, капуста есть у тебя?» А как ей не быть? Зима ведь. И не помню, уж с кем полезли в погреб за капустой, а потом за столом ели и похваливали. А у меня, правда, засол удачный получился.
Вася на Макара, на отца своего, лицом, ростом похож. Макара я хорошо помню. Когда его арестовали, мне было 17 лет. Потом мама смотрела на меня и уверяла, как мы с ним похожи. Вот только подбородок у меня не «рассечен».
Характер Макар унаследовал от мамы Анны Кузьминичны: мягкий, добрый, спокойный. Мама из рода Блиновых. Жила она в селе Талица, и первый муж был — Пётр-то от него. Мой отец ещё был холостым, на ней женился и взял её с ребёнком. Отец у нас был нехороший, суровый.
Макарка не такой — добрый был. Мария-то бойченная, голосистая.
Как-то пришёл Макарка с вечёрок и маме говорит: «Мам, я женюсь». Мама посмотрела на него. Здоровый вырос, хоть и шестнадцать лет ему.
— Ну и женись. А к кому сватов-то засылать?
А он, как обухом по голове:
— К Марии Поповой.
И мама в слёзы:
— Что ты, сынок, возьми другую девку. Вон сколько их в деревне.
Макар придавил угол стола кулаком и твёрдо сказал: - Не разрешите жениться на ней, ни на ком не женюсь (в те времена было позором для всей семьи и даже для всей родни — холостой, здоровый мужик в доме - А.С.П.).
Свадьбу не помню. Дом наш крестовый на Верхних дикарях. Тятя и мама молодым выделили под избу амбар. Из него построили домик. В нём-то Вася и родился...
